Гребной фрегат "Святой Николай", часть первая
О русском военном корабле конца XVIII века, лежащем на дне Финского залива, мы впервые узнали из очень краткого сообщения в книге Гюнтера Ланитцки (стр. 121), изданной на русском языке в 1982 г. В книге говорилось, что в 1948 г. возле Котки были обнаружены остатки русской галеры (в немецком оригинале – die Galeere) , погибшей в 1790 г. и получившей «рабочее» название «Св. Николай». Спустя несколько лет в Ленинградское Отделение Института археологии АН СССР, где я тогда работал (ныне Институт истории материальной культуры РАН), приехали представители коткинского муниципалитета и городского музея (музей Кюменлааксо) с предложением прислать сотрудников Отделения для участия в работе ежегодных международных Балтийских семинаров, проводившихся в Котке во время празднования «Дней моря». Речь шла и об исследованиях «Св. Николая». Бюрократические колеса вращались не спеша, и лишь в 1988 г. пришло приглашение сделать доклад о советской подводной археологии на VI Балтийском семинаре.В коткинском музее Кюменлааксо я ознакомился с находками, поднятыми из обследованных помещений корабля, который, как оказалось, лежит в 2 км к юго-востоку от южной оконечности острова Котка на глубине около 16 м. В числе находок было и корабельное носовое украшение в виде женской фигуры, которое, как мне объяснили, принадлежало «Св. Николаю». Обследовано было всего несколько помещений корабля, но количество поднятых предметов было огромным. Большая часть из них хранится в государственном Морском музее в Хельсинки. Поднято огнестрельное и холодное оружие, штурманские инструменты, бронзовые иконки-складни и нательные кресты, монеты, обувь и одежда, столовая посуда и кухонная утварь, инструменты сапожника, сотни ружейных кремней и многое другое, часто во многих экземплярах. Если бы корабль был обследован полностью, находок хватило бы на отдельный музей: их количество значительно превысило бы количество таковых, поднятых со знаменитого шведского корабля «Vasa». Осмотрел я и поднятые со «Св. Николая» крупные детали корпуса и пушки, хранящиеся на расположенном рядом с Коткой небольшом ненаселенном острове Варисаари в двух специально для этого построенных добротных складах-сараях. Для удобства осмотра находок, у каждого из них одна стенка сделана из стальной сетки. На острове сохранились остатки русских укреплений конца XVIII века, в амбразурах которых поставлены русские и шведские пушки разных типов и калибров. Для обслуживания посетителей рядом с пристанью построено летнее кафе «Fort Elisabeth», имитирующее круглый пушечный форт. Между столиками кафе размещены на собственных станках (лафетах) семь пушек, поднятых с того же «Св. Николая».
Во время осмотра пушек ко мне подошли представители Роченсальмского обще-ства водолазов и аквалангистов, а также историков и просто любителей старины, созданного для всестороннего исследования корабля. Они обратились с просьбой поискать в ленинградских архивах и музеях чертежи исследуемого ими корабля, который, по их словам, был гребным фрегатом (а не галерой, как сказано в книге Г. Ланитцки). Чертежи, как я понял, нужны были им для постройки модели.
На семинаре много говорилось о гребном фрегате, поскольку исполнилось 40 лет со дня его обнаружения. Все выступающие называли его просто «Николаем». Как я позже выяснил, в воинских донесениях, рапортах и других архивных документах, а так же в книгах фигурируют два названия нашего фрегата: «Николай» и «Св. Николай». Официальное же его наименование – «Святой Николай». Вот что пишет по поводу названий Ю.С. Крючков: „…одно и то же судно имело иногда два, а то и три названия: официальное, записанное в регистрационных книгах Адмиралтейства и судовых документах, и более простое, житейское – для повседневной службы“ (стр. 79). Во время VI Балтийского семинара торжественно отмечалось 40-летие исследования «Николая», при этом в речах несколько раз прозвучало то ли название, то ли словосочетание „старый Николай“. Тогда же выяснилось, что речь шла о линейном 100-пушечном корабле «Святой Николай Чудотворец», который в то время находился в составе русского Балтийского флота. В то время в составе Балтийского флота находился и другой линейный корабль – 66-пушечный «Святой Николай». Оба корабля в архивных документах упоминаются также под названием «Св. Николай». Это имя было очень популярно у русских моряков. В XVIII веке только на Балтике плавало четырнадцать судов разных классов с таким названием.
Вернувшись в Ленинград, я начал искать чертежи «Николая». Однако вскоре значительно расширил сферу своих поисков, в результате которых в русских, финских и шведских архивах, музеях и библиотеках был собран обширный материал не только о самом корабле, но также о войне 1788-1790 гг., в ходе которой он погиб, об истории его находки и исследования. Но история находки и исследования остатков «Николая», а также ход сражения, в котором он погиб, кратко изложены в статье А.Н. Кирпичникова и Г.С. Лебедева (Изучение памятников…), поэтому постараюсь не повторяться.
В 1788 г. король Швеции Густав III, кузен Екатерины II, решил вернуть утраченные во время Северной войны территории Эстляндии и Карелии. В надежде, что победа достанется легко, поскольку Россия, занятая войной с Турцией, не сможет, как ему казалось, воевать на два фронта, он спровоцировал войну. 21 июля в Гельсингфорсе было издано королевское „Объявление войны“, в котором Густав обвинил Россию в нападении на шведский пограничный пост. Вот что написал мне в ответ на мой запрос по поводу начала той войны финский историк-аматор, как он себя называет, Райнер Маттссон: „В Королевском Военном архиве в Стокгольме сохраняется копия карты О.Г. фон Фианта с надписью: „Русские атаковали эту засаду у Вуалтенсальми 28 июня 1788 г. и тем вызвали прошедшую войну“. Говорят, что шведский король приказал пошивочной мастерской Стокгольмской оперы изготовить некоторое количество русских мундиров. Эти мундиры послали скрытно в Финляндию с лейтенантом (капитаном?), который получил приказ атаковать свой шведский караульный (пограничный – К.Ш.) пункт у Вуалтенсальми.“ Известно, однако, что еще 27 июня, до официального объявления войны, шведская эскадра захватила у мыса Суроп русский 35-пушечный фрегат «Ярославец» (Данилов А.М., стр. 153). Кроме того, перед войной на шведских гребных фрегатах были срочно заменены пушки: вместо 18-фунтовых были поставлены 24-фунтовые (Daniel G. Harris, стр. 113).
В ходе той войны было несколько успешных для русских войск и флота сражений и несколько таких, которые, как говорится, окончились «вничью». Два крупных морских сражения между гребными флотилиями воюющих сторон произошли на рейде тогда еще не существовавшей Котки, у Роченсальмского пролива. В обоих сражениях русской гребной (галерной) флотилией командовал вице-адмирал Карл Нассау-Зиген – гессенский принц на русской службе.
Первое Роченсальмское сражение, которое произошло 13 августа 1789 г. (по старому стилю), выиграла русская флотилия. Шведская флотилия, которой командовал адмирал К. Эренсвёрд, потеряла 9 боевых кораблей и 30 транспортов, русская – 2 судна. По поводу этого сражения имела место заочная полемика между Густавом III и Нассау-Зигеном. Газета «Гамбургские новости» опубликовала «Реляцию» шведского короля своему Сенату, в которой сражение было представлено в выгодном для шведов свете. В ответ Нассау-Зиген напечатал в «Санкт-петербургских новостях» от 20 сентября 1789 г. „Письмо Его Величеству королю Швеции“ и „Опровержение на реляцию“. Параллельно в той же газете, вполне по-джентельменски, была напечатана и сама „Реляция“.
Второе Роченсальмское сражение произошло 28 июня (9 июля по новому стилю) 1790 г. За неделю до него произошло Выборгское сражение - крупнейшее морское сражение той войны. Шведский флот, блокированный русским в Выборгском заливе, пошел на прорыв по западному фарватеру. Прорваться удалось, но шведы при этом потеряли 67 кораблей и судов, в том числе 7 линейных кораблей и 3 фрегата. Прорвавшиеся линейные корабли и фрегаты ушли в открытое море, русская корабельная эскадра начала преследование. Гребная флотилия шведов, которой командовал сам король, укрылась на Роченсальмском рейде. Флотилия Нассау-Зигена, перекрывавшая в начале сражения судоходный фарватер Бьёркезунд у восточного берега широкого в этом месте Выборгского залива и успешно выдержавшая бой с отвлекающими силами шведов, бросилась вдогонку. Шведы, учтя уроки поражения предыдущего года и имея почти сутки форы, хорошо подготовили свои позиции у Роченсальма. На островах вокруг рейда установили артиллерийские батареи, промерили глубины в заливе, все корабли гребной флотилии поставили на якоря, а фарватер, по которому в 1789 г. прорвались русские корабли, успели надежно перекрыть затопленными судами.
Русская флотилия подошла к Роченсальму в 2 часа ночи, когда гребцы уже окончательно обессилели. Однако офицеры и сам командующий рвались в бой, чтобы успеть победить и доложить о своей победе императрице в день 28-летия её восшествия на престол. Не проведя разведки, Нассау-Зиген ночью расставил свои корабли в боевую линию и утром начал наступление. Всего с русской стороны в сражении участвовало 273 судна, включая малые гребные. Больших было 31, из них гребных фрегатов – 5 (остальные отстали). У шведов было 295 военных судов (В. Головачев, 1873). Вскоре поднялся свежий юго-западный ветер, который после полудня перешел в сильнейший шторм. Русские суда, которые не были поставлены на якоря, стало сносить к берегу и выбрасывать на камни. К полуночи бой окончился разгромом флотилии Нассау-Зигена. Потери русской стороны, по данным русских авторов, составили 54 судна. Судьба фрегатов такова: Николай погиб, Екатерина, Мария, Александр и Константин взяты в плен (Веселаго, 1872). По данным шведской стороны русские потеряли 55 судов (шведы причислили к роченсальмским потерям шхуну «Слон», погибшую несколькими днями ранее в сражении при Бьёркезунде). В ходе самого сражения погиб гребной фрегат «Св. Николай» и несколько галер. Фрегаты «Мария» и «Константин» был разбиты и взяты в плен в ходе боя, как и несколько мелких судов. Остальные суда были выброшены на камни штормом, при этом некоторые из них были сожжены своими экипажами. Шведы праздновали победу, хотя тоже потеряли около 40 судов. По указанию короля была даже отчеканена специальная медаль для награждения участников сражения (рис. 1).
Рис.1
Рис.2
Вскоре после обнаружения затонувшего корабля на страницах финской печати разгорелась полемика между исследователями по поводу его названия. То, что корабль русский и боевой сомнений не вызывало. Это выяснилось по первым же поднятым с него находкам. То, что он относится к классу фрегатов, поначалу тоже не вызывало сомнений. Сомневались по поводу названия корабля. Были высказаны два предположе-ния: 1. обнаружен гребной фрегат «Мария» и 2. обнаружен гребной фрегат «Николай». Газета «Hufvudstadbladet» от 10 декабря 1949 г. напечатала статью «Свенскзундский (то есть роченсальмский, по-шведски – К.Ш.) корабль – русский фрегат Мария?», один из разделов которой назывался «Мария или Николай». В 1961 г. началось систематическое обследование найденного корабля, которое, разумеется, не могло дать ответ на возникший вопрос. А вопрос тем временем запутался еще больше: возникли сомнения в правильности определения класса русского корабля. Полемика возобновилась. В июле 1962 г. другая финская газета «Eteenpäin» помещает статью «Николай теперь стал Прозерпиной». «Прозерпина» же, которая так же, как и «Николай», участвовала во втором Роченсальмском сражении, была шебекой, то есть кораблем совсем другого класса, хотя по своим размерам она ненамного отличалась от гребных фрегатов. Через 16 лет, в марте 1978 г. уже упомянутая газета «Hufvudstadbladet» печатает статью финского историка мореплавания Кристиана Альстрёма «Николай или Мария?». Автор, возвращаясь к началу дискуссии, анализирует написанный по-французски дневник русского офицера, участвовавшего во втором Роченсальмском сражении на борту гребного фрегата «Мария», и приходит к выводу, что найденный корабль все-таки является скорее «Марией», чем «Николаем». При этом он учитывает и то обстоятельство, что гальюнная женская фигура, найденная недалеко от фрегата, не могла принадлежать кораблю, носящему мужское имя. Однако историк русского флота В.Ф. Головачев писал, что „фрегат «Мария» был разбит и захвачен неприятельскими канонерскими лодками“, то есть 2-ы попал в плен, а вовсе не утонул (стр.81). Проходит еще пять лет, и на Первом Международном Балтийском семинаре в августе 1983 г. Кристиан Альстрём поддерживает выдвинутое ранее предположение о том, что обнаруженный корабль – это шебека «Прозерпина» (Ahl¬st¬röm, s. 84). Обосновано это предположение было тем, что на русских гребных фрегатах, по данным реестров, составленных шведами после обследования плененных кораблей и хранящихся ныне в шведском государственном архиве, находилось по 38 орудий, что соответствует действительности. На найденном же корабле, с которого были подняты все орудия, их оказалось 22-26 (почему К. Альстрём указал два варианта количества пушек, мне не известною, скорее всего, сведения о количестве поднятых пушек были получены им из разных источников). А по сведениям тех же шведских реестров именно по 26 пушек было на русских шебеках. На самом деле, на шебеках типа «Прозерпина» по данным известного историка русского военно-морского флота Феодосия Федоровича Веселаго («Список русских военных судов…», стр. 331) было по 32 пушки. Однако известно (подробнее об этом будет сказано ниже), что в сражении участвовали шебеки двух типов. На шебеках же другого типа было по 24 пушки (Веселаго, Список…, стр. 331). Все четыре шебеки типа «Прозерпина» попали в плен, а четырем 24-пушечным удалось уйти (Ф.Ф. Веселаго сообщает, что после войны они были переделаны в плавучие батареи и плавали до 1796 г.). Так что непонятно, о каких шебеках идет речь в шведском реестре. В настоящее время на острове Варисаари хранится 18 пушек, где находятся недостающие то ли четыре, то ли восемь пушек, мне не известно.
Появление различных мнений и предположений было вызвано тем, что для идентификации корабля исследователи пользовались косвенными, не всегда надежными данными, так как чертежей и других необходимых архивных документов у них не было, поскольку советские архивы в то время западным исследователям были практически недоступны. Например, тот же К. Альстрём воспользовался таким показателем, как количество поднятых с корабля пушек. Но в газетной публикации 1978 г. он сообщал, что имеются сведения о том, будто моряки с «Николая» сбрасывали пушки, чтобы облегчить тонущий корабль, но это означает, что в данном случае этот показатель изначально мог быть некорректным. Можно сказать, что такие попытки идентификации – это своеобразные жесты отчаяния в ситуации, когда не хватает данных для решения задачи. И хотя ко времени VI Балтийского семинара (1988 г.) среди исследователей утвердилось мнение, что на дне Коткинского залива лежит именно «Николай», сомнения все же оставались. Надо отметить, что о «Св. Николае» опубликовано немало интересных статей в серьезных журналах и статьи продолжают выходить.
Теперь о чертежах. В Центральном Государственном архиве Военно-Морского флота (ныне РГА ВМФ), где хранится множество чертежей кораблей XVIII и XIX вв., чертежей гребного фрегата «Св. Николай» или просто «Николай» не оказалось. Пришлось обратиться к литературе по истории флота. Известный историк русского военно-морского флота Феодосий Федорович Веселаго в капитальном труде «Список русских военных судов…» в разделе «Фрегаты гребного флота» (стр. 288-289) сообщает, что «Николай» (у Веселаго дано краткое название, не «Св. Николай», а именно «Николай») был заложен в Кронштадте в 1790 г. (точная дата не указана) и спущен на воду 23 апреля того же года. В один день с ним там же в Кронштадте были спущены еще 7 однотипных гребных фрегатов («Екатерина», «Мария», «Павел», два «Александра», «Кон-стантин» и «Елена»). Размеры всех кораблей одинаковы: длина 130 футов, ширина 32 фута (без обшивки), глубина трюма 11 футов.
В 1792-1795 гг., после окончания войны 1788-1790 гг., на этот раз в Санкт-Петербурге, а не в Кронштадте, была заложена вторая серия из 7 кораблей такого типа. В их числе были, «Богоявление Господне», а также повторно «Николай» и «Константин». Размеры фрегатов, практически, повторяют размеры предыдущей серии.
А в 1796 г. там же в Петербурге одновременно были заложены еще три гребных фрегата третьей серии с библейскими названиями: «Вифлеем», «Назарет» и «Еммануил». Они отличаются от кораблей предыдущих двух серий большей глубиной трюма – 12 футов (Веселаго, Список…, стр. 290-291). Всего же было построено 18 гребных фрегатов типа «Святой Николай».
Эти сведения облегчили поиск чертежей, поскольку стало ясно, что искать надо не чертежи конкретного «Николая», а чертежи просто гребного фрегата. В результате выяснилось, что в РГА ВМФ, в фонде 327 (опись 1, чертежи кораблей) имеется четыре выполненных тушью чертежа гребных фрегатов (дела № 1680, 1681, 1750 и 1791). Все четыре являются теоретическими чертежами в боковых и поперечных проекциях с элементами конструкции корабля. Ни на одном из них не указано название какого-либо конкретного корабля.
На двух чертежах (№ 1750 и № 1681) указана дата: 1789 год. То есть, изготовлены были эти чертежи за год до закладки первой серии кораблей.
На чертеже № 1750 имеется надпись: „Чертеж восьми фрегатам, (т. е. первой серии кораблей – К. Ш.), построенным в кронштадтском канале 1789 года. Длина по палубе – 130 футов, ширина без досок (без обшивки – К.Ш.) – 32 фута 6 дюймов, глубина интрюма – 11 футов“. Других надписей на этом чертеже нет, как нет и следов его использования при постройке корабля. К этим размерам можно добавить, что осадка корабля, судя по чертежу, – 12 футов и 2 дюйма (3, 7м), а высота нижнего обреза самого нижнего пушечного порта над водой – 4 фута и 4 дюйма (1,32 м).
Обращает на себя внимание часть первой фразы: …построенным…1789 года. Но согласно сообщению Ф.Ф. Веселаго, все корабли первой серии были заложены (и спущены на воду) в 1790 г. Как объяснить это противоречие, я не знаю. Возможно, дата относится к первоначально предполагавшемуся окончанию постройки фрегатов.
На этом чертеже на боковой проекции корабля на опор-деке (соврем. опер-дек – К.Ш.) изображено 10 пушечных портов правого борта и 9 весельных портов между ними, и на той же палубе в носовой части виден порт для погонной пушки. На квартердеке изображено 6 пушечных портов. На поперечной проекции носовые порты не изображены. Общее количество корабельных орудий на чертеже не указано. Если считать по пушечным портам, то получается, что на этом фрегате предполагалось установить 34 орудия. На чертеже показан один кабестан, установленный на опер-деке между фор-кастлем и квартердеком, штурвал показан позади бизань-мачты, хорошо прорисована правая раковина, но отсутствует носовое украшение.
На другом чертеже (дело № 1681, (рис. 3)) так же имеется пояснительная надпись, но более пространная, чем на предыдущем: „Копия с чертежа, сочиненного корабельным подмастерье Сарычевым, на котором артиллерии на опор деке 20 пушек 18-фунтовых (107 мм), да в носу 2 пушки 24-фунтовых (150 мм, на продольной проекции чертежа показан один, правый, порт)). На квартердеке 12 пушек 6-фунтовых (95 мм). На форкастеле 2 (пушки) 6-фунтовых, да в носу 2 (пушки) 12-фунтовых (122 мм). Длина между перпендикулярами – 130 футов (39,62 м), ширина без досок – 32 фута (9,75м), глубина интрюма – 11 футов (3,35 м). Октября ... дня 1789 года“ (Всего перечислено 38 пушек – К.Ш.). Осадка корабля, судя по чертежу, – 12 футов и 6 дюймов (3,81 м) а высота нижнего обреза пушечного порта над водой 4 фута и 4 дюйма (1,32м).
Рис.3
Хотя оба чертежа выполнены в одном году, и чертеж № 1681 назван копией, но он не является копией чертежа № 1750. При сравнении чертежей видны отличия в конструкции. Например, на чертеже № 1681 свес кормы протяженнее на 1 фут и 4 дюйма, чем у № 1750, а палуба, наоборот, на 6 дюймов уже. Кормовые раковины и талрепы на № 1681 не показаны, штурвал расположен перед бизань-мачтой, в то время как на № 1750 – за ней. Несколько разнятся конструкции гальюнных ограждений. Тем не менее, не вызывает особых сомнений то, что именно эта пара чертежей относится к первой серии гребных фрегатов и, возможно, ко второй. Вероятно, существовал еще один чертеж, с которого был скопирован № 1681.
Теперь о другой паре чертежей. Чертеж № 1680 датирован 1791 г., а на чертеже № 1791 дата не проставлена. Просмотр показал, что чертежи эти практически идентичны. Изображенные на них корабли имеют то же пушечное вооружение, одинаковое количество пушечных и весельных портов и почти те же размеры корпуса, что и корабли первой серии за исключением глубины трюма, которая равна не 11, а 12 футам. Соответственно осадка на один фут больше (13футов и 6 дюймов). Минимальная высота пушечного порта над водой равна 4футам 6 дюймам. Можно с большой вероятностью предположить, что именно согласно чертежам № 1680 и № 1791 строились три корабля третьей серии, у которых глубина трюма была равна именно 12 футам. Носовые украшения на всех четырех чертежах изначально не изображались. Основное отличие второй пары чертежей от первой – это наличие еще одного, причем двухъярусного, кабестана, установленного на квартер-деке (нижний ярус – на опер-деке)
В ходе дальнейших поисков выяснилось, что в ленинградских музеях имеются две модели интересовавшего меня фрегата. Одна из них – полумодель, хранящаяся в Центральном военно-морском музее, другая – полная модель, хранящаяся в музее «Кронштадтская крепость» в Кронштадте. На доске, к которой прикреплена полумодель, имеется надпись: „28 пуш. гребной фрегат «Николай». 1790 г.“ (рис. 4). А на табличке у полной модели написано: „38-пушечный гребной фрегат «Константин». Построен в Кронштадте в 1790 г.“ (рис. 5). Если последняя дата указана верно, то это тот самый «Константин», который был спущен на воду в один день с «Николаем» и был взят в плен шведами утром следующего дня после гибели «Николая». По конструкции полумодель и модель почти не отличаются. Но обе они заметно отличаются от чертежей. Бросается в глаза разница в количестве пушечных портов. На чертежах № 1681 и № 1750 показано: на опер-деке по 10 пушечных портов на каждом борту и 2 в носу, а на каждом борту квартердеки по 6 портов. У модели же и полумодели на опер-деке по 13 пушечных портов на борт и по 2 порта в носу, но совсем нет портов на квартердеке и форкастле, поскольку нет ни квартердека, ни форкастля, как нет и весельных портов. Это обстоятельство, по-видимому, объясняет, почему надпись на полумодели гласит, что «Николай» – 28-пушечный фрегат. Надпись, судя по шрифту, была сделана, скорее всего, в середине XIX века, когда ни одного из описываемых фрегатов уже не существовало, а полумодель, возможно, утеряла первоначальную табличку с подписью. Не исключено, что тот, кто писал новую подпись, просто пересчитал пушечные порты на полумодели и умножил их количество на два. А вот почему на табличке при модели «Константина» написано, что это 38-пушечный гребной фрегат, совершенно не понятно, поскольку на модели вырезано 24 порта. Еще одна конструктивная подробность: на трех чертежах и на полумодели на корме имеются так называемые раковины – офицерские гальюны, а на модели «Константина» и чертеже № 1681 их нет. Нет на обеих моделях и носовых украшений.
Рис.5
Рис.6
Рис.6a
Рис.6b
Рис. 6c
Надпись же на чертеже, в соответствии с которым строились шебеки типа «Прозерпина», говорит, что на палубах этих шебек было по 24 пушки 24-фунтового калибра, а на квартердеке по 8 пушек 6-фунтового калибра. 18-фунтовых пушек на этих шебеках не было.
Упомянутые выше 24-пушечные (40-весельные) шебеки, судя по чертежу (архив ВМФ, фонд 327, опись 1, дело 3950) имели по 20 пушек 12-фунтового калибра и по 4 пушки 18-фунтового калибра, которые почему-то названы фальконетами, хотя фальконетов такого калибра, кажется, вообще не существовало. В этом чертеже имеется одна неувязка: на корпусе судна показано 24 пушечных порта, а в экспликации перечислено 46 пушек: кроме 24 пушек в ней указаны еще 22 пушки 3-фунтового калибра.
В июле 1990 г. я измерил калибры пушек, поднятых с исследуемого судна и установленных на острове Варисаари (и под навесом, и в кафе «Fort Elisabeth»). Оказалось, что там хранятся десять пушек (именно пушек, а не фальконетов) 18-фунтового калибра, одна 12-фунтового и шесть 6-фунтового. Калибр еще одной пушки, у которой обломан винград (она установлена у причала для пассажирских катеров), оказался равным 160мм. Такого стандарта в те времена не было. Были калибры 151,13 мм – 24 фунта и 163,83 мм – 30 фунтов (Ильин, таблица I). Вероятнее всего, это пушка 24-фунтового калибра, которая увеличилась вследствие коррозии канала ствола. Такое нередко случается с затонувшими, а затем поднятыми чугунными пушками. Всего – 18 пушек, все они подняты с исследуемого корабля, и их калибры соответствуют надписям на чертежах. Поскольку на шебеках типа «Прозерпина» 18-фунтовых пушек не было вообще, а на шебеках другого типа было только по 4 таких пушки, то можно говорить, что пушки эти подняты с гребного фрегата. Кроме того, у Ф.Ф. Веселаго и у других авторов прямо сказано, что все четыре шебеки типа «Прозерпина» „были взяты в плен шведами“, а не потоплены. Другие же четыре уцелели. Известно также, что из пяти потерянных русских гребных фрегатов в ходе боя погиб лишь один «Николай», а остальные „были взяты в плен“. На основании всего изложенного можно с полной уверенностью утверждать, что найден именно «Николай», а не какое-либо другое судно.